Митрополит Даниил

По приказу великого князя Василия III, изгнавшего нестяжателя-митрополита Варлаама, противящегося беззакониям государя, русскую церковь возглавил митрополит Даниил (1521-1539). Прямой ученик и преемник Иосифа Волоцкого, получивший его личное благословение, в течении шести лет возглавлял волоколамский монастырь. Наследник иосифлянских печатей, Даниил ревностно насаждает их во вверенной ему государственной церкви. Об истинности духа заповедано судить по плодам...

Даже по официальным церковным свидетельствам первоиерарх «как нравственная личность, представляет из себя человека далеко не светлого: честолюбивый, искательный, на месте митрополита покорный слуга и раб великого князя до забвения своих обязанностей, способный к таким действиям угодничества, при которых требовалось вероломное клятвопреступление, исполненный беспощадной ненависти к своим врагам и готовый на всякие средства для их уничтожения, наконец — в частной своей жизни принадлежавший к числу тех людей, которые любят хорошо пожить (и, как кажется, еще и корыстолюбивый). Но тот же митрополит Даниил... занимает совершенно выдающееся положение среди других наших митрополитов в качестве учителя не делом, а письменным словом: он написал не два-три поучения, как другие митрополиты, а целую большую книгу учительных слов и целую такую же книгу учительных посланий».

По свидетельствам современников, Даниил отличался особенной любовью к приятной жизни: до неприличия цветущий на деньги из монастырской казны, которую так беззаветно отстаивал и богословски оправдывал вместе со своим учителем Иосифом:

«Гастрономия в столе, эстетика в одежде и помпа при выездах. И физически он был цветущим человеком. Герберштейн говорит о Данииле, “что он был человек дюжий и тучный, с лицем красным — и что, по-видимому, он был предан более чреву, чем посту и молитвенным бдениям, — что когда нужно было являться в народе для служений, он придавал лицу своему бледность посредством окуривания себя серой».

Наследник иосифлянского духа, митрополит, мастер интриг и лицедейства, натягивал личину постника, утомленного ночными бдениями и слезными молитвами, дабы, хотя на время выглядеть духовным и назидательным, «яко един от древних отцев»:

«Он показал себя настолько раболепным и угодливым, насколько это было желательно (великому князю). Другое, чем он ознаменовал себя, это — его беспощадная и непримиримая ненависть к врагам своих принципов и к своим личным. Вообще, как деятеля и как нравственное лицо мы знаем Даниила только с худых и совсем отталкивающих его сторон. (Например, в 1523г. московский князь Василий III воспользовался услугами митрополита Даниила, пославшего личную охранную грамоту воеводе Шемячичу, и с помощью лжепастыря, волка в овечьей шкуре, захватил князя, по-сыновьи доверившегося главе церкви) ... митрополит не только не стыдился своего вероломного поступка, но и находил возможным говорить о его удаче с благодарностью к Богу».

С подобным же волоколамским “богопремудростным коварством” Даниил выдал на смерть от рук московских бояр дмитровского князя Юрия Ивановича (брата своего благодетеля!), великого князя Василия III, к тому времени умершего, а также его другого брата — князя Андрея Ивановича Старицкого:

«Митрополит зазывал его в Москву на явную погибель, но уверял, что берет его «на свои руки» и угрожал за непослушание церковным отлучением. Андрей Иванович не дал веры московским сиренам, думал искать спасения в бегстве, но был пойман и разделил участь Юрия... Одна летопись говорит: “Поймали князя... великая княгиня Олена да митрополит Даниил, и посадили его в набережную полату, да положили на него великую тягость, и умориша его (голодной) смертью».

Даниил (как позже и другие иосифляне) заковывал в цепи, бесконечно унижал и подло гнал преподобного Максима Грека и заволжских старцев-нестяжателей. Одна из причин яростной ненависти фарисеев — в обличениях старцами их абсолютной канонической беззаконности! Без благословения константинопольского патриарха, лишь по приказу великого князя, митрополитов Варлаама, Даниила и Филиппа были поставлены по приказу великого князя — даже без формального избрания русскими архиереями. За соответствующую мзду иосифлянские «подвижники» продвигались по иерархической институциональной лестнице, противоположной Лествице Иакова, описанной святым Иоанном Лествичником. Церковные каноны (выборочно) стяжатели отстаивали лишь на словах... Уже в ХХ-ом веке, на секретных совещаниях в Кремле определяя организацию советской церкви и ее политику, Ленин, Дзержинский, а затем Сталин и Берия во многом лишь повторили опыт своих кровавых предшественников.