Паисий Величковский
«XVIII век круто обошелся с монастырями. Регламенты Петра I, с непомерным «обложением» монастырских земель, которые император называл «тунегиблыми», и иные попросту конфисковывал, а в других устраивал казармы и иноков забирал в солдаты; указы Екатерины II, довершившие изъятие монастырских владений и «посадившие» общежительствующую братию на «штатные оклады по трем классам» (больше половины оставив вовсе «за штатом»), печально завершили вековые пути многих обителей... Наследование школы созерцания едва теплилось, разгоревшись, однако, к последней четверти столетия благодаря усилиям, в первую очередь, Паисия Величковского. Он родился в Полтаве, начинал учебу в Киеве (но вскоре бросил по причине бездуховности преподавания в Киевской академии; усердно искал духоносных наставников и нашел истинных учителей монашества не в прославленной Киево-Печерской лавре, а в уединенном лесном скиту на территории зарубежной Молдавии), иночествовал в монастырях, скитах, жил во Святой горе, окончил архимандритом молдавских обителей Нямецкой и Секула, придя к тому, что и Нил: скит — самый спасительный путь для инока. В «Предисловии на книгу блаженного Отца нашего Нила Сорского» Паисий ратует за тот же «средний путь сопребывания с одним или двумя братиями»...
Страстный проповедник школы созерцания (возобновивший почти утраченную к тому времени традицию нестяжателей), Паисий в своих трудах об умной молитве и способах достижения ее, для доказательств правоты прибегая к цитированию святоотеческих авторов, наряду с Василием Великим, Иоанном Златоустом, Симеоном Новым Богословом, использует творения «ближайшего к нам Богоносного Отца нашего, Российского светила, Нила Сорского».
По мнению Паисия, преподобный Нил предсказал «бедствие времен сих»... Порабощенные Османской империей Молдавия и Валахия оказались центрами военных действий в обеих русско-турецких войнах (1768-1774 и 1787-1791). Идеи, взгляды, труды Паисия Величковского, с именем великого соотечественника Нила, находили благоприятный отклик в солдатах и офицерах Русской армии, бывало, подолгу расквартированных в Молдавских пределах. Многие вступали в переписку с Паисием, бывали и такие, которые становились прямыми его учениками, принимали иноческий постриг и, вернувшись на родину, продолжали приумножать умное делание. Как, например, схимонах Афанасий, бывший ротмистр гусарского полка, постриженник Паисия, прожил при нем семь лет, уехал в Россию в 1777 году, вселился во Флорищевую пустынь (Владимирской губернии). Часто наезжал в Москву, вел много бесед о молитве созерцания. Или Феодосий, архимандрит Софрониевской пустыни (Курская губ.). Некоторое время жил в Валахии, в скиту, вел длительную переписку с Паисием. В Россию уехал в 1787 году, вняв уговорам князя Потемкина.
Этот южный путь становления школы созерцания, верстанный давним, северным, от речки Соры, к концу XVIII столетия соединился с ним, и в XIX открыл на Руси новую стезю умного делания. На нее вступают люди из самых просвещенных кругов. Пушкинский Петербург знал блестящие имена оставлявших светскую жизнь ради постижения умной молитвы, среди которых наиболее яркое — Игнатия (Брянчанинова)».
Подвижники Божьи.
Среди многих подвижников того времени, окормлявшихся благодатью созерцателя Паисия, — основатели Оптинского старчества. Ученики Паисия Величковского восприняли и передали своим последователям святодуховские печати трезвения и молитвы, жертвенного служения и трепетной агапы, истинную традицию святых отцов, сохраненную не в мертвых книгохранилищах, а в живом предании. От отца к сыну, от Непорочного Сердца Пречистой Девы к ковчежным сердцам Ее тайных учеников через столетия передается свет духоносного старчества, непорочное начало праведности. В апостольском преемстве святости, в истинной церковной иерархии, укрепляемой дарами Святого Духа, воплотились слова Нила Сорского:
«Кто посвятит себя всецело делу Божию — того сама благодать Божия вразумляет, тому она способствует отныне и до века. Тех, же, кои не хотят подвизаться и суесловят, будто бы в настоящее время не подает Бог уже древних дарований, — тех, говорю, Апостол называет прельщаемыми и прельщающими других...
Нет, нет, то неправда, будто бы подвиги древних Отцов невозможны ныне. Невозможны они для тех, кои беспечно порабощают себя страстям, кои не хотят каяться, истинно прилежать делу Божию и предаются неполезным попечениям мира сего. Тех же, кои усердно каются, кои с многою любовию и страхом взыскуют Бога, и к Нему Единому взирают, и по законам Его поступают (по заповедям), — тех всех Господь приемлет, милует и дарует им благодать Свою, и прославляет их. Так уверяет нас все божественное Писание».
Многочисленным, богато украшенным и знаменитым казенным монастырям (тайным ранам на теле церкви), противостояли внешне убогие, но великие в духе сокровенные обители святых, открывавшиеся лишь алчущим и жаждущим сердцам. (Не отсюда ли и сказ о Китеж-граде?..) Горько вспоминал Паисий Величковский о состоянии современного ему иночества:
«Когда я ушел из мира, — рассказывает он, — с горячей ревностью усердно работать Богу в монашестве, я не сподобился в начале моего монашества даже следа от кого-нибудь увидеть здравое и правильное рассуждение, наставление и совет, согласный с учением святых отцов о том, с чего и как мне, неопытному и ново начальному, начинать... я начал скитаться там и сям, стремясь найти своей душе пользу, покой и вразумление и не находил, за исключением блаженных старцев Василия и Михаила (подвизавшихся в уединенных лесных скитах), от которых я получил и монашеское наставление, и великую духовную пользу...»
Из Устава преподобного Паисия, составленного им для своей обители:
«Первый устав и чин наш, неотступно нами соблюдаемый, ни одному из братий никоим образом никакого движимого и недвижимого имущества и ни малейшей вещи не иметь и не именовать своей, но все иметь общее. Ради же порядка настоятель, усматривая нужду каждого брата в пище, одежде и прочем, должен как отец, заботящийся о своих детях, давать каждому необходимое... От такого основания в общежительных братиях возрастает искренняя любовь к Богу и ближнему, кротость, смирение, мир, единомыслие и отсечение воли... И от этого является в них сердце и душа едина, а мирская зависть, ненависть, гордость, вражда и прочие злобы не имеют где голову подклонить...
В кельях братия должна сидеть со страхом Божиим, по преданию святых отцов, более всякого подвига предпочитая умную молитву, как любовь Божию и источник добродетелей, — в сердце умом совершаемую, как многие богоносные отцы о ней учат. Кроме молитвы иметь пение псалмов, умеренное чтение Ветхого и Нового Завета, учительных и отеческих книг... Праздным же отнюдь не быть, ибо праздность всякому злу научает...
Если же отступите от внимания себе и от чтения отеческих книг (т.е. от следования узкому пути, подобно иосифлянам), то отпадете и от мира Христова и от любви Его, и от исполнения заповедей Его, и тогда водворятся среди вас беспорядок, суета, неустройство, душевное смущение, колебание и безнадежие, ропот друг на друга и взаимные осуждения, и за умножение всего этого изсякнет любовь многих, а может быть, даже и всех. И тогда разорится собор ваш сначала душевно, а потом и телесно».
«Что такое инок? Инок — исполнитель всех заповедей Христовых, совершение христианства... Инок потому так называется, что имеет иное житие, не телесное, но духовное, иное деяние, иной век, иную пищу, иное одеяние и работу... Первый законоположник монашеству — Мелхиседек, священник Бога Вышнего, живущий без жены и без рода в пустыне; второй — Илия, в пустыне Хоривской, третий — Иоанн Креститель... Чин монашества утвержден самим Господом Иисусом Христом и Его апостолами. Господь жил в девстве, убожестве и нестяжательности. Также и апостолы, все оставивши, последовали за Христом. Иноки следуют учению и совету Христа, ревнуют жизни апостольской... Ложе их — земля, покров — небо...
Правила настоятельского служения.
Настоятель должен иметь ко всем братиям равную любовь; также должен заботливо наблюдать, чтобы и братия имели между собой истинную и нелицемерную любовь, как знамение ученичества Христова... Все немощи и падения чад своих должен настоятель отечески носить долготерпеливо, в надежде их исправления и истинного покаяния и исправлять их духом кротости, наставляя словом на полезное. А от общества их не удалять, особенно если от этого нет вреда прочим. Самочинно же живущих, своей воле и рассуждению последующих, отвергающих благое иго послушания и этим причиняющих вред прочим, ни в коем случае не терпеть, ...чтобы и другие не заразились их пагубной болезнью. Пришедших же в чувство и обратившихся к покаянию с радостью опять принимать и всякую милость и сострадание им оказывать, и прощать их согрешения, веселясь вместе с братией о их обращении.
«Старец часто говорил братии: «Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас боялся меня как грозного властелина, но чтобы вы любили меня как отца, подобно, как и я люблю вас как детей моих духовных.
...Не один раз старец говорил братии, что когда он видит чад своих духовных подвизающихся и ревнующих о сохранении заповедей Божиих и со смирением проходящих святое послушание, то он испытывает такую неизъяснимую радость, что большей радости не желает иметь даже и в царствии небесном. Когда же видит их нерадящими о заповедях Божиих, ...тогда его душу охватывает такая скорбь, что и во аде большей быть не может».
Из письма Паисия настоятельнице арзамасской общины М. П. Протасовой:
«Наставляй их, — пишет старец, — на путь спасения, показывая пример всякого доброго дела при помощи Божией: прилежным исполнением заповедей Евангельских, любовью к Богу и ближнему, кротостью и смирением, глубочайшим всегда ко всем миром Христовым, материнским милосердием, терпением и долготерпением, слезным молением, утешением и побуждением на всякое доброе дело; с любовью Божией нося их тяготы и немощи, горя к ним любовию Божией, как к сестрам и ученицам Христовым, прилежно наставляя их на истинное во всем к Богу послушание... Понуждай также себя быть примером для сестер твоих и соблюдением заповедей святых отцов и телесными трудами по силе твоей...»
В светлых, внешне простых обителях под руководством старцев-нестяжателей, и речи быть не могло о наказаниях палками, монастырских крестьянах, стяжаниях, судебных тяжбах за вотчины, ростовщичестве, доносах, заплесневелых монастырских подземельях с замурованными скелетами «еретиков» (обличавших лжемонахов) и прочих атрибутах апостасии, с помощью насилия и лжи воцарившейся в казенных институциональных недрах со времен Иосифа Волоцкого, Ивана Грозного и Петра I.
