Начало духовных школ в России
Ценитель муз, высокой поэзии и тонкой кухни, между парадными богослужениями, докладами в Синоде и очередными допросами в подвалах Тайной канцелярии, архиепископ Феофан насаждал дух просвещения. Покровительствовал студентам, отправлял стипендиатов за границу, субсидировал ученых иностранцев, устраивал духовные школы. В своем училище завел музыку, вокальное пение по нотам. Какой же дух оставил первосвятитель русской церкви в наследие своим ученикам? Устав, лично составленный архиепископом-надзирателем, строжайше предписывал семинаристам:
«Никогда двоим (и в гулянье), ниже троим не отлучаться в сторону и тайно (между) собою ничего не говорить, но говорить явно и в слух прочих. И кто сие усмотрит, доносить должен... всяк видевший или слышавший... директору, и будет бездельному таковому необычное наказание. А кто о том не оповестит, и тот жестоко наказан будет... Но и в компании с другими одному ничего отнюдь в ухо другому не шептать. И сие всяк усмотрев, должен скоро доносить. Один с другим письмецами б не пересылались, и если сие учинить, то хотя бы что доброе писал, жестоко яко бездельник наказан будет... Никому никуда в сторону писем, не объявив их директору, не посылать. Також и ... хотя от родителей письма присланы будут, не распечатывать и не читать, но ... подавать директору, и когда он распечатав и прочитав отдаст, тогда читать можно...
Смотреть, чтоб весьма было тихо и всяк у своего дела был, а о прочих и о уставе нерадящих из больших — нам доносить, а малых — лозою наказывать... Если который досаждать словом или делом учнет другого, то другой досады за досаду не отдавал бы, но предлагал бы о том тотчас кому из больших, а после при том же, которому предлагал, доносил бы директору... Что в вышеизложенных регулах или правилах написано, то всякому прилежно и тщательно хранить, ожидая за преступление жестокого наказания и не надеяся оправдатися никаковыми отговорками».
Выдержавшие палочную муштру, помимо мертвых языков, логики и основ светских наук, усваивали и специальные предметы, в т.ч. имперское богословие — иосифлянский образ Бога-деспота с петровской дубинкой и клещами в руках. Евангельская любовь трактовалась в категориях военных трибуналов. Вера — от вызубривания катехизиса («вера от слышания»). Служение ближнему — через присягу, данную на служение абсолютному самодержцу-царю. «Духовный» разум — только у начальства, свыше низводящего приказы и артикулы... Окончившие заведение, принимали иерейскую присягу (принимают и до сих пор!), на Евангелии клялись в верности земному кесарю — и становились государственными священниками. По городам и весям под жестким контролем консистории насаждали синодально-иосифлянский образ православия, профессионально выслеживая, «обличая» и травя инакомыслящих.
Доминиканский монах Рибейра писал о первенствующем архиепископе, духовном отце целой эпохи в жизни государственной церкви:
«Я знаю несколько человек отступников, воспитанных для России католическими школами. Между ними первое место занимает Феофан. Он воспитывался несколько лет в коллегии святого Афанасия в Риме, вместе с католиками, но затем, нарушив данную там клятву и не имея никакой благодарности к месту своего воспитания, из римлянина сделался русским. Этот перебежчик из Рима очень силен в России, он первенствующий член Синода, при дворе имеет едва ли не решительное влияние, у вельмож (особенно у иностранцев) считается оракулом, он искусный церковный администратор, хотя я заметил, что духовенство его скорее боится...
Если его следует порицать за что-либо, так это за его религиозные убеждения, если он их вообще имеет...»
Институциональное богословие неотделимо от рационализма, похоти очесной: “Интерес к наукам Феофан сохранял всегда. Даже в царствование Петра II, когда жизнь Прокоповича висела на волоске, он готов был ночами спорить на научные темы... Чтобы убедиться в научном единомыслии Прокоповича и Ломоносова (которому он покровительствовал) достаточно сравнить две цитаты. Первая взята из «Натурфилософии» Феофана, вторая — знаменитый закон сохранения материи и движения в формулировке Ломоносова. Итак: «Материю нельзя ни создать (атеистическая ложь из уст первенствующего иерарха!..), ни разрушить, ни увеличить, ни уменьшить, и в каком количестве она создана, такою останется и будет оставаться всегда». Это — Феофан. А вот Ломоносов: «Все перемены в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому».
По свидетельствам присутствующих, умирал архиепископ и глава синода как атеист-философ. Есть основания полагать о принадлежности Феофана к масонской ложе, основанной при Петре.
