Начало крестного пути.
«Один источник не может изливать соленую и сладкую воду... Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак.3:12; 4:4).
Забвение любви
«Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня...» (Иоан.14:21) Следовать Господу — соблюдать заповеди, следовать святому писанию и священному преданию, непрестанно продолжаемому и развиваемому богоносными старцами и учителями веры, — так от века учит святая апостольская церковь. Основная миссия пастырей — свидетельствовать свет горней любви, под покровом Садовницы райского сада Марии насаждать оазисы евангельской правды и мира, небесные ростки непорочности и праведности. Неустанно показывать, что грех есть нарушение божественных заповедей, низведенного с неба образа святой жизни, данного человечеству Самим Богом. «Святой народ, священство царственное», — назвал Отец Небесный народ, служащий Ему. Святое царство праведных священников.
В последние дни мира церковь как никогда полна душ, лишенных духовной совести, переживания греха. Богооткровенное учение о грехе отлично от этики и морали. Грехом святая церковь полагает не убеждения отдельных индивидов; не поступки, отличающиеся от исторически и социально обусловленных нравственных норм общества, — а категории, определенные Творцом, Богом нашей религии, имя которого мы прославляем, пославшим в мир Христа. Сын Божий взял на Себя наши грехи (а не этические нормы или правила общежития), чтобы жить в нас и ввести в Царствие. В верных живет Христос — абсолютно святой и безгрешный. Христиане — мистическое тело Господа, святое человечество, рожденное свыше, с помощью Святой Матери, Новой Евы, победившее начало тления и смерти. Предстоя Его Агнчьей жертве, мы должны любить Господа, а искренне Его любит только тот, кто следует Его словам, несет свой крест вслед за сладчайшим Женихом.
Апостасия (греческое: отступление от Бога), предшествующая приходу антихриста, — предтеча и условие воцарения блудницы на всемирном престоле, причина гибели человеческих душ. На месте святыни Божией воцаряется мерзость запустения. Из алтарей и душ изгоняется Дух Святой, удерживающий тайну беззакония, по словам апостола. И воцаряется тьма духовная, от которой предостерегал Господь своих учеников. По свидетельству святых отцов, уже в первые века государственного христианства было создано лжеучение о невозможности достичь святости «в наши дни», основанное на ином, антиевангельском понимании церкви и духовного пути. Учение отчасти верное — для сознательно отвергших Евангелие и путь святых. И должно покаяться, прозреть на истоки искушения и возможной гибели мира, — и отвергнуть ветхие грязные меха, не способные вместить божественную любовь, лишь обольщающие души и закрывающие ангельское небо чистоты, святости и совершенства.
Шаги отступления.
Приняв дух мира, церковные институты за византийской пышностью мертвого языка, непонятного прихожанам (часто и самим иерархам), и аристотелевским рационализмом, умерщвляющим живую и простую сердечную веру Христову, уже давно извратили сам образ церкви. Академистами, теоретиками цезарепапизма (в действительности — порабощения церкви государством), были созданы утонченные умозрительные доктрины, богословские школы, — по сути лишь с тайной целью оправдания греха, упразднения силы животворящего креста. Слепые ведут слепых — и падают в яму... По свидетельству святого Иоанна Златоуста (за обличения фарисейства и бескомпромиссность свидетельства изгнанного собором епископов из Константинополя и умершего в изгнании), уже в IV-ом веке епископы тратили церковные деньги на свои нужды. Подкупали и перекупали церковное и светское начальство, кандидаты на апостольскую кафедру убивали конкурентов, участвовали в борьбе политических партий и в дворцовых интригах.
Святой Иоанн Златоуст. IV век.
«Так само священство справедливо осудит нас, распоряжающихся им неправильно. ... мы сами черним его, сколько можем, без разбора вверяя его таким людям, которые, не узнав наперед собственных душ... сами пребывают во мраке и на вверенный им народ навлекают множество зол.
Отчего, скажи мне, по твоему мнению происходят такие смятения в церквах? Я думаю, не от чего иного, как от того, что избрания и назначения предстоятелей совершается без разбора и как случится... Что некоторые, домогаясь этой власти, даже наполняли церкви убийствами и производили возмущение в городах, об этом я умалчиваю теперь, чтобы кто не подумал, что говорю невероятное. ... удерживать же себя в этом достоинстве вопреки благопристойности — значит лишить себя всякого прощения и еще более воспламенять гнев Божий, прилагая к одному другое тягчайшее преступление».
Исполненный Духом Иоанн описывает современное состояние государственной церкви: «Душу священника обуревают волны большие тех, какие бывают от ветров, возмущающих море. И во-первых, является тщеславие, как бы скала, ужаснейшая и гораздо опаснейшая скалы сирен... А если кто вручит мне эту (епископскую) власть, тот как бы свяжет мне назад обе руки и предаст меня чудовищам, живущим в этой скале, чтобы они каждый день терзали меня.
Какие же это чудовища? — Гнев, уныние, зависть, вражда, клевета, осуждения, обман, лицемерие, козни, негодование на людей невинных, удовольствие при неблагополучии служащих, печаль при их благосостоянии, желание похвал, пристрастие к почестям (оно более всего вредит душе человеческой), учение с угождением, неблагородное ласкательство, низкое человекоугодие, презрение бедных, услужливость богатым, предпочтения неразумные и вредные, милости опасные как для приносящих так и для принимающих их («пожертвования» из украденного или добытого нечестным путем...), страх рабский, приличный только презреннейшим невольникам, недостаток дерзновения, степенный вид смиренномудрия, но без истинного смирения, уклончивые обличения и наказания, или, лучше сказать, перед незначительными людьми — чрезмерные, а перед сильными — безмолвные.
Сколько и еще больше чудовищ вмещает эта скала, и те, которые однажды захвачены ими, необходимо доходят до такого рабства, что даже в угодность женщинам делают много такого, о чем и говорить непристойно. Закон Божий удалил женщин от этого служения, а они стараются вторгнуться в него; но так как сами по себе не имеют власти, то делают все через других, и такую присваивают себе силу, что избирают и отвергают священников по своему произволу; пословица «кверху дном» сбывается здесь на деле... они даже делают выговоры предстоятелям церкви и обращаются с ними суровее, нежели господа со своими слугами. Пусть никто не думает, что обвинения мои относятся ко всем; есть, много есть таких (священников), которые избегли этих сетей...
Что может быть беззаконнее этого, когда люди негодные и исполненные множества пороков получают честь за то, за что надлежало бы наказывать их, и за что не следовало бы позволять им переступать порога церковного, за то самое они возводятся в священническое достоинство? Еще ли мы будем искать, скажи мне, причины гнева Божия, позволяя людям порочным и ничего не заслуживающим, губить дела столь святые и страшные?
...берут ничтожных людей и поставляют их над делами, для которых Единородный Сын Божий не отрекся уничижить славу Свою, соделаться человеком, принять образ раба, претерпеть заплевания и заушения, и умереть по плоти поносною смертью? И на этом одном они не останавливаются, а прибавляют и другое, более безрассудное: не только избирают недостойных, но и отвергают способных. Как будто нужно с обеих сторон разрушать крепость церкви, или как будто недостаточно одной причины к воспламенению гнева Божия, они прибавляют другую, не менее тяжкую... Не достойно ли это тысячи молний и геенны ужаснейшей, нежели та, которая угрожает нам?..
Христиане губят принадлежащее Христу более врагов и неприятелей, ... оскорбляют святыню, устраняя и отвергая доблестных для того, чтобы при великом оскудении и с крайнею свободой порочные низвращали все по своему произволу. Ежели желаешь узнать причины и этого зла, то найдешь, что... матерь их одна — зависть...».
Начало симфонии государства и церкви.
Император Константин Великий, стоявший у основания государственной церкви, до конца дней носил титул главного жреца культа солнца и само крещение принял от епископа-арианина лишь на смертном одре. В нарушение апостольских правил созвал вселенский собор и постоянно вмешивался в догматические споры православных и ариан, изгоняя из храмов то одних, то других, — применял силу римского государства для решения вопросов христианской веры и совести.
«Роль, которую отцы (первого вселенского) собора предоставили Константину, была довольна значительна. Его вмешательство, вероятно, сильно расположило некоторых к принятию выражения «единосущный»... Собор окончился осуждением арианства и низложением главных его приверженцев. Император, со своей стороны, сделал распоряжение о ссылке упорных приверженцев арианства, приказал называть ариан позорным именем порфириан и сжигать сочинения ариан под угрозою смертной казни тому, кто попытается скрыть их. Таким образом, с первого вселенского собора начинается преследование еретиков за веру мерами уголовного правосудия... По крайней мере, эти действия Константина не были опротестованы отцами собора.
Этот момент имеет глубокую важность в истории отношений между церковью и государством... Вопрос здесь даже не в том, что этим фактом нарушались красноречиво защищаемые христианскими апологетами права совести, свободного религиозного убеждения (насилие над душою человеческою, превосходящее даже практику языческих государей; там: принеси этой статуе жертву и думай о ней про себя, как знаешь; здесь: перестань о Сыне Божием думать, как ты думаешь)... Открывается широкий путь для вмешательства государства в дела церкви... Между правом государства оказывать содействие тем религиозным обществам, которые оно признает благотворными, и правом карать тех, которые от этих обществ отступает лишь за самый факт отступления, проходит та... непреложная граница нормальной церковной политики, которая в 325 году была нарушена».
По личному приказу «благочестивейшего» императора святой Афанасий Великий был отправлен в далекую ссылку, а на его александрийскую кафедру назначен ересиарх Арий, несмотря на увещания святых отцов, письма из пустыни восьмидесятилетнего преподобного Антония Великого, назвавшего арианство предтечей антихриста! На личные письма преподобного Антония император ответил, что «Афанасий просто человек гордый, бесцеремонный, вздорный...»
Весь александрийский клир отверг еретика, анафематствованного отцами первого вселенского собора, но Константин отдает приказ: принять соборно отлученного Ария в общение с церковью, и назначает его в главный храм империи, священником на константинопольскую кафедру. Лишь сугубый гнев Божий, пролившийся на ересиарха по молитве святого епископа Александра и всех гонимых православных, остановил Ария на пути в храм (умер позорной смертью перед богослужением).
Следующий император, Констанций (337-361), на соборе 355 года (по его приказу проведенном в императорском дворце), лично решил спор между епископами: «взорвался, вышел из-за занавеса и заявил: «Я сам обвиняю Афанасия. Ради меня вы должны верить Валенту». Иерархи утверждали неканоничность заочного обвинения и просили проверки. Возбужденный Констанций, ударяя плашмя своим, мечем по столу, выкрикнул: «Моя воля — вот для вас канон!» Угрозы ссылкой и даже казнью превратили для епископов собор просто в акт политической власти (и прецедент соборного отступления от свободы Христовой, множество раз повторявшийся отмирской церковью, в ХХ-ом веке приведший к воцарению в храмах красного дракона!). Собор покорился и подписал постановления, увы, не только политического, но и церковного значения»
“На миланском соборе 355 года император потребовал от епископов прямо и решительно, чтобы они подписали осуждение Афанасия. Те заявили, что это будет против канонов. «Чего я хочу, то вам и канон, — загремел на них император. — Епископы сирийские позволяют мне говорить таким образом. Или повинуйтесь, или и вам быть в ссылке». Западные епископы имели настолько присутствия духа, что подняв руки к небу, смело, опротестовали эту новую формулу отношений между церковью и государством, которую терпеливо выслушали их сирийские собратья. Напомнили императору, что его царство принадлежит не ему, а Богу, который дал его, — «бойся, чтобы Он не лишил тебя, его», — напомнили ему о будущем суде, и советовали не производить беспорядка в делах церковных и не смешивать власть над римскою империей с церковным управлением.
Эти отцы миланского собора не устрашились даже и тогда, когда император вздумал угрожать им обнаженным мечем, и мужественно отправились в далекое изгнание. Папа Либерий столь же твердо выдержал допрос императора и — отправился в ссылку, отвергнув предложенную ему императором и императрицею сумму в 500 золотых, сказав, что она нужнее самому императору — на наем солдат, а то, может быть, и придворных епископов...
Протесты и вразумления хранителей истинной веры.
Афанасий Великий и Иларий пиктавийский протестовали против действий Констанция на том основании, что насильственные меры противны самому существу религиозного убеждения. Осий кордубский возражал против Констанция с другой, более практической (юридической) точки зрения, — с точки зрения раздельности церкви и государства. «Новая и гнусная арианская ересь, — писал Афанасий, — пытается насилием, побоями и заключением в темницы привлечь к себе тех, кого не в состоянии убедить разумными доводами, — показывая и этим, что она — все что угодно, только не богочестие. Ибо богочестию (=религии) свойственно, как мы сказали, не принуждать, но убеждать. Ибо и сам Господь не принуждает, а отдает на свободное произволение, когда говорит всем: «если кто хочет идти за Мною» (Матф. 16:24), и ученикам: «не хотите ли и вы отойти?» (Иоан.6:67).
Эта ересь совершенно чужда богочестия...
Если позорно во всех отношениях, что некоторые епископы по страху переменили свою веру, то еще позорнее и свойственно только людям, которые сами не верят в состоятельность своего исповедания, — употреблять насилие и принуждать тех, кто не желает. Так и дьявол, поелику в нем нет ничего истинного, приходит «с секирами и бердышами», и разламывает двери принимающих его. А Спаситель так кроток, что... приходя ко всякому, не вторгается с насилием, а только стучит и говорит: «отвори Мне, сестра Моя, невеста» (Песн.5:2) и когда отворяют, входит, а когда медлят и не желают принять, уходит.
Нет, не мечами и стрелами, не посредством военных отрядов, а убеждением и советом возвещается истина. А какое убеждение там, где возвещается страх от царя? Какой совет там, где возражающего наказывают изгнанием или смертью?»...
Для характеристики сознания представителей церкви того времени интересны следующие заявления. В одном из своих сочинений Златоуст говорит, что христианам непозволительно ниспровергать заблуждение насилием и принуждением, но следует соделывать спасение человеков путем разумного и кроткого убеждения; в другом месте он говорит, что, что лучше претерпевать гонение, чем преследовать других... Став епископом константинопольским, он ревностно преследовал несогласных с церковью (новатиан и квартодецимиан). С другой стороны Августин, прежде державшийся мысли о незаконности принуждения в делах веры, ... дошел до того мнения, что путь нравственного убеждения, конечно, прекрасный и самый лучший, но не всегда практически применимый, что для пользы самих заблуждающихся следует действовать и страхом и насилием.
Тех, которые не входят в двери церкви (какой конфессии?!..) добровольно, следует принудить войти. ... воззрения его таковы, что содержат в себе прецеденты, годные для инквизиции. Здесь критерий ставится внешний и потому вопрос о свободе совести отодвигается на задний план».
«Таким образом преследование еретиков при содействии светской власти стало обычным явлением, не только твердо укоренилось в практике, но и с ясным сознанием возведено в теорию... Противоречие между словом и делом христианских епископов было, можно сказать, постоянное. С одной стороны они мотивировали право церкви на самостоятельность тем, что насилие противоречит самому существу религиозного убеждения, с другой стороны они не только позволяли, но и требовали, чтобы еретики подвергались действию карательных законов, так что гонение против еретиков есть постоянный факт в этот период церковной истории. С одной стороны епископы выставляли на вид различие между Божиим и кесаревым, с другой стороны они позволяли себе прибегать к суду императора по делам церковным, повергали на его усмотрение даже вопросы вероучения... Желали, чтобы император не вмешивался в дела церковные, но еще более желали (прямо требовали), чтобы он покровительствовал православным... У них были две мерки: одна для православных, другая для заблуждающихся...
Еще Сократ в своей церковной истории писал: «с тех пор, как императоры стали христианами, дела церкви стали от них зависеть» ... И епископы восточные, и епископы западные немало привнесли к тому, что отношения сложились таким образом. Но требование церковной независимости чаще было заявляемо со стороны латинской церкви, чем со стороны греческой».
Святой Афанасий, апологет православия, едва ли не большую часть жизни скрывавшийся в подполье от лжехристианских властей и лжеапостольского епископата, соборно гонимый, — на одном из соборов оказался едва ли не единственным свидетелем православия среди сонма епископов церкви, впавших в чудовищную ересь арианства (утверждавших, что Сын Божий не вечен, но сотворен)!..
Промысел Божий преподносит живые уроки, по книге жизни наставляет внемлющих. Но новозаветным фарисеям бесполезно вновь благовествовать Евангелие, напоминать о принесении достойных плодов покаяния, о святых отцах и о загробной жизни. Исповедующие «вседовольного Бога» полагают, что уже сейчас им гарантированы вечная жизнь и рай, и что, по сути, они уже в нем пребывают (в лоне властвующей авторитарной церкви). Бог хочет избавить их от обольщения, готов в любой момент перенести из ада в рай, вознести на небеса, но ожесточенные сердца безумно говорят: «Нет, мы не хотим быть с Тобой, мы никогда не будем с Тобой, мы хотим быть здесь». Слепые души возводят свою вавилонскую башню, царство мира сего, в духе отрицая жизнь вечную. Это объяснила Божия Матерь боговидцам в Меджугорье.
Искренне славящие Господа и Божию Матерь, принявшие свой крест и вслед за Марией последовавшие Иисусу Христу, в каждом веке делали свой умный выбор. Встав на узкий путь, с помощью Наставницы апостолов и всех святых обретали истину и жизнь Христову. Соборная и апостольская церковь подвижников Христовой правды, омытая Ее слезами, прозревшая в купели покаяния, гонимая фарисеями и хранимая под покровом собора всех святых, в каждом веке лишь расцветает дарами Духа, привитая к древу жизни до конца времен.
